Снафф

Соседка по камере Екатерину интересовала с самого момента их встречи. Интерес этот в первую очередь объяснялся внешностью. Рехста (имя, конечно, не настоящее, но стоит ли удивляться, что в этом месте все предпочитали клички?..) была лысой, подтянутой, покрытой шрамами и татуировками. Глаза – тёмные, бесчувственные, тонкие губы вечно изогнуты в слегка презрительной ухмылке. Говорила она хрипло, рублено, за словом в карман не лезла. Словом, бывалая тётка, сразу видно. У такой должно быть полно историй.
Так что уже на третьи сутки Катя не удержалась и обратилась к соседке с простым вопросом. Она, конечно, не собиралась давить, если та вдруг откажется. Рехста ей напоминала Фуриосу из “Безумного Макса: Дороги Ярости”; скажешь ей что-то не то и тебе вмиг шею сломают. Но та, на удивление, решила ответить.
- Я кое-кого убила, - пробормотала Рехста, пуская дешёвый сигаретный дым.
Естественно, Катя хотела знать больше.

Рехста очнулась в тесном крошечном помещении, связанная по рукам и ногам. Света – ноль; ни малейшей щелочки…а, глаза завязаны. Руки заведены за спину и привязаны в запястьях к лодыжкам. Во рту – какой-то дрянной комок ткани. Тело ломит, голова раскалывается от боли и звона в ушах, но через этот самый звон пробивается мерное гудение двигателя. Она попробовала приподнять голову и уткнулась макушкой в крышку. “Багажник”, - смекнула девушка.
Ужас запоздал, но опоздание своё он с лихвой возместил мощью удара. Он нахлынул чудовищным цунами, сминая всякие преграды. Рехста замычала в кляп, задёргалась, забилась, но всё было впустую – путы не поддавались ни на сантиметр, а губы, похоже, заклеили скотчем. “Кто?! Куда меня везут?! Выпустите меня отсюда, тут слишком тесно, что за чертовщина…”
Но сколько бы она ни билась, сколько бы ни мычала, всё было впустую. Машина всё так же катилась вперёд, временами входя в крутые повороты. Иногда до ушей доносился визг шин, иногда – звенящие автомобильные гудки. И потихоньку истерика Рехсту начала отпускать. Она, в конце-то концов, попадала уже во всякие дурацкие передряги. Не настолько дурацкие, правда… Пора восстановить последовательность событий.
Да какая там последовательность! Погуляла в том баре на славу, упустила из внимания собственный бокал, кто-то сыпанул туда рогипнола или ещё какой гадости. Потом этот же кто-то представился её роднёй. Интересно, её выбрали случайно, или же долгое время прицеливались? Она ведь, в конце-то концов, завсегдатай в “Летучей мыши”. Семьи у неё тут нет, друзей – раз-два и обчёлся. Искать Рехсту начнут нескоро.
Девушка приказала себе успокоиться. Если повезёт, обойдётся изнасилованием.
Автомобиль затрясло. Может, съехали с нормальной дороги? Куда ж её вывозят? Ещё несколько минут – и тачка тормозит, слышны хлопки дверей. Щёлкает замок. Свет! Сквозь плотную материю пробивался свет ослепительно яркого солнца…или фонарика айфона-Х. Рехста закрыла глаза, попыталась промычать “кто вы такие”, но вышло, само собой, не очень.
Свет исчез, ушей коснулась пара пошловатых шуточек и смешков. Чьи-то сильные руки вытащили её из багажника, взвалили на широченное плечо (какой-то человек-шкаф…). Опять смешки, опять гнусные комментарии по поводу её фигуры, груди, волос и ног. Рехста взбрыкнулась, попыталась врезать макушкой по лицу своего носильщика, но тот с лёгкостью уклонился и отвесил ей оплеуху. Девушка всё равно ещё немного подёргалась в попытке размять затёкшие конечности.
Голосов звучало несколько. Словарный запас “шкафа” ограничивался словами “да”, “понял” и “босс”; отпускали шуточки и отдавали указания два других парня. “Какие-то малолетние скоты”, - подумала Рехста. – “Двадцатилетние придурки с глубокими карманами?”
В какой-то момент прозвучал и женский голос. К девушке Рехста сразу прониклась отвращением и мысленно пожелала ей всего того, через что сейчас предстояло пройти ей самой.
Ветерок, обдувавший кожу, вскоре исчез. Рехсту занесли в здание. Потом, кажется, спустили по лестнице. Ударили бедром об дверной косяк. Сейчас, наверное, бросят на кровать, или даже просто на пол. Вот сейчас надо будет просто отключиться. Абстрагироваться. Если эти ребята так хорошо сработали, то защитить себя ей не дадут…
- С днём рождения, Димон! - хором воскликнули оба шкета и их девчонка. Рехсту чуть не стошнило. Человек-шкаф опустил её на пол…по ощущениям, кафель. Кафель легко отмывать.
- Вон туда оттащи и развяжи, Гена, - приказал неизвестный голос, и шкаф пинком отправил Рехсту в другой угол. – Всё. Вот теперь она на сцене.
“Сцене? Они снимать это собрались”, - поняла Рехста. Кто-то отодрал с её губ скотч – грубо, кожа заныла, и, кажется, нижняя губа порвалась. Она онемевшим языком вытолкала изо рта кляп, в этот же момент с глаз исчезла повязка. Взгляду молодой женщины открылась блестящая белая плитка, на которой влажным комком лежали её собственные носки в разноцветную полосочку.
Шкаф разрезал чем-то бечёвку. Рехста немедленно отползла от него подальше, уперлась спиной в стену. Конечности слушались. Слушались! “Ну и что, получится у меня что-то сделать?..”
Если бы не тот факт, что ситуация была жуткой и опасной для жизни и здоровья, Рехста бы сейчас расхохоталась. Её пленителями и правда оказалась группа очень молодых людей. На худощавом товарище за огромной камерой, Димоне, красовалась кепка с выложенными стразами цифрами “24”, что позволяло догадаться о среднем возрасте компании. Тех двоих, что приехали с ней, она сразу окрестила Толстым (у него было круглое безбровое лицо с двойным подбородком) и Носатым (основной орган обоняния напоминал огурец); а девчушку – Кобылой, потому как ни макияж, ни крутые шмотки не сглаживали длины её лица и выступающие формы челюсти. Шкаф же мысленную кличку всецело заслуживал. Ему было лет сорок, и носил он деловой костюм и квадратное пальто.
- Гена, дальше мы сами, - уверенно произнёс Димон, и сердце у Рехсты забилось чаще. Шкаф покинул помещение через единственную дверь. Носатый открыл большой кожаный чемодан. Кобыла уселась на стул рядом с именинником. Толстый разглядывал Рехсту.
Рехста разглядывала объекты, которые Носатый у неё на глазах вынимал из чемодана. Первой в глаза бросилась металлическая бита. Потом были ножи с широкими лезвиями, мачете, шипастый шар на металлической цепи, нунчаки, кастеты…
“Четыре озабоченных придурка собрались снимать не просто порно”, - осознала она. – “Это будет снафф. Но вот цель атаки они выбрали случайно, потому что иначе бы догадались меня не развязывать. Или они надеются на остаточные эффекты рогипнола? Да нет, они просто не знают, кто я. И Шкаф вышел…”
- Ну что, кто пойдет? – бросила Кобыла лениво. Она нервничала, но делала вид, что всё в порядке. Скорее всего, она в этих делах новенькая. Димон тем временем обошёл свою камеру, встал перед объективом и гордо заговорил:
- Дамы и господа, добро пожаловать! Мы сейчас начнём. Рассаживайтесь поудобнее у своих экранов.
“Золотые ребятки не просто записывают, они стримят для богатых извращенцев”, - соединила наконец точки Рехста. – “Надо же. Я-то думала, такие истории – чистейшей воды сказки. Сейчас толстяк и Носатый начнут меня своим инструментарием по кусочкам раздирать”
Она вжалась в стену, стараясь унять дрожь в конечностях. Согнула-разогнула руку, выгнула дугами ступни, проверяя работоспособность сухожилий в лодыжках. Сглотнула. У неё будет только одна попытка.
Носатый вручил Толстому хлыст, сам взял металлическую биту, и они оба двинулись к Рехсте с разных сторон, оставив посередине угол обзора для камеры. Димон снова сидел за камерой, выполняя роль оператора. Кобыла закинула ногу на ногу и сделала скучающую морду. Круглолицый чревоугодник получил от Димона знак, гордо хрюкнул, замахнулся и хлестнул. Больно! На груди Рехсты осталась алая полоса. Толстяк опять поднял руку.
Рехста сорвалась с места, словно взведённая пружина; её пальцы поймали свистящую в воздухе плеть, дёрнули в сторону. Парень не догадался отпустить орудие пыток и шагнул вслед за ним. Вот только там как раз прогудела в воздухе стальная бита, кончик которой опустился на подставленное запястье Толстого. Он взвизгнул, как свинья резаная, и выпустил хлыст. Рехста отпрыгнула, перехватила трофей за рукоять, щёлкнула для острастки по полу.
- Гена! – истошно заорал Димон. Но шкаф в комнату не спешил заходить.
Рехста хлестнула Толстого, тот отшатнулся в сторону с кровавой полосой через левый глаз. Носатый его отпихнул и рванулся женщине со своей битой. Рехста бросила кнут и прыгнула вперёд, сокращая дистанцию быстрее, чем того ожидал её оппонент. Бита вдруг стала бесполезна. Женщина со скоростью пулемёта заработала кулаками по лицу Носатого, в результате чего его великолепный огурец почти мгновенно превратился в мятый баклажан. Бита рухнула на кафель. Колено Рехсты въехало мужчине в пах, он согнулся пополам, получил второй удар коленом в лицо и мешком упал наземь.
Она наклонилась и подняла биту. Впервые за прошедшее с момента пробуждения время улыбнулась. Кобыла тем временем наконец начала визжать, а Димон, остолбенев, сидел за своей камерой.
Бита с хрустом и хлюпаньем врезалась Носатому в коленную чашечку, потом – во вторую. Рехста прыгнула, приземлилась босой пяткой на вражье горло, с удовлетворением отметила приятный хлопок ломающейся гортани. Толстяк как раз отворачивался от кожаного чемодана с мачете в руках. Он его занёс для удара, которому не суждено было случиться: толстый и тяжёлый кончик биты врезался в обхватившие рукоятку пальцы. Лезвие упало на пол. Рехста со всей дури врезала битой Толстяку по морде, отпустила её и подняла мачете. Взглянула в собственное отражение в лезвии. Хмуро изучила красную полосу у себя на груди. Облизнула окровавленные раненые губы.
Толстяк всхлипывал, Кобыла визжала, Димон звал на помощь Геннадия, но Шкаф всё не отзывался.
Рехста крутанула весело мачете, повернулась к камере и поманила к себе Кобылу. Девчонка вскочила со стула и спряталась за его спинку. Вздох.
- Дима, друг мой, - обратилась она хрипло к имениннику. – Если ты всё снимешь, чтобы нанявшие тебя извращенцы увидели, то выйдешь отсюда живым, идёт?
Он согласился. Она не сдержала своего обещания.

- Вау, - выдохнула Катя. – Оскопить всех на камеру и так…порезать…это ты, конечно, круто. Но ты молодец, правда! Они же козлы, и это же в порядке самообороны…тебя родители что ли их засадили? Ты ж крутая! Психопатка, но крутая! Тебе школу самообороны надо открыть!
- Меня посадили не за убийство этой четвёрки. – тяжело обронила Рехста.

Спустя полтора часа она энергично стряхивала кишки Димона с мачете прямо перед объективом камеры. В крови (вперемешку с потрохами и кусками кожи; в чемоданчике Носатого обнаружилось замечательное приспособление вроде тёрки для сыра) Рехста стояла чуть ли не по колено. Даже волосы от неё слиплись. Что поделать, от артериального фонтана не спрячешься…
В дверь постучали. Рехста помахала аудитории на прощание и повернулась навстречу смерти.
“Ну хоть повеселилась напоследок”, - подумала она. – “Они это заслужили”
Дверь открылась и в неё вошёл Гена. За ним – ещё трое таких же шкафоподобных мужиков и один мелкий, усатый, с зачесанными набок волосами. Шкафы разошлись по углам, ненавязчиво демонстрируя пистолеты. Рехста пожала плечами и бросила клинок.
- Они сами напросились, - кисло пробормотала она. Интересно, какие мучения ей устроят за происшедшее здесь? Разберут по кусочкам кусачками? Зальют в горло расплавленный металл?
Усатый остановился в метре от неё, переступил с ноги на ногу, хмыкнул. И улыбнулся.
- Я хочу предложить вам работу, - фальцетом сообщил он. Гена подмигнул из-за его спины. – Очень высокооплачиваемую работу. Мы сегодня побили все рекорды просмотров.

- И ты согласилась? – прошептала Катя, побелев от ужаса.
Рехста усмехнулась. Усмешка не сходила с её лица вплоть до вечера, когда её увели, чтобы отвезти в колонию строгого режима.

Многословию чудища Сарра была рада ото всей своей до смерти перепуганной души: пока оно болтает - оно ее не ест! Ну, просто потому что есть и говорить одновременно - это же очень неудобно... Наверное. И это был, пожалуй, единственный плюс, потому что от смысла сказанного на сердце становилось дурно.
- Псих помешанный... - краткий комментарий едва слышно прозвучал из уст одновременно с рассказом о приключениях волка в таверне, впрочем, ничуть не перебивая тихоньким звуком продолжения - не менее впечатляющего. Два слова и расслышать-то могла, пожалуй, только стоящая совсем близко Силь. А Сарра в довесок лишь лёгонько, с чувством качнула из стороны в сторону головой: "Небо доброе, куда же я влипла?!" - Она уже сто раз успела пожалеть, как наткнулась у площади на них. Волк и немой - хах! Один оказался заодно с работорговцами, а второй - маньяк, вообразивший себя ее телохранителем.
Так он как запросто себя им обозвал, её мнением не интересуясь, так так же запросто себя через минуту придумает и ее личным телоразрывателем! Или как это назвать-то? И она о том опять узнает последняя, ага. Уже пост фактум.
...А мухоловка всё вещала о подвигах, вызывая каждым новым своим словом на и без того бледном девичьем лице выражение все большего ужаса. Еще и пошептаться с ней задумал, что ли?! - Сарра отпрянула от жуткой морды, едва устояв на ногах, когда та подалась к ней, и хотела бы ответить, поспорить даже... Но только с видимым усилием невидимый ком поперек горла ставший проглотила, и всё, лишь неотрывно глядя снизу вверх распахнутыми глазами на выставленные прямо у лица огромные окровавленные жвалы.
- Я н-не ззнаю. - совсем вдруг как-то не в тон первой смелости, промямлила про немого, мягко пятясь от монстра еще назад и вообще не сразу понимая при этом, что возмущение его было обращено не к ней, а к ушастой, которая уже передумала просить их о помощи, - "Они были вместе. Они с калекой были друзьями?! Ох..."
Ну всё. Это точно конец.
Или не конец? Мелодичный голос из-за чудовища стал настоящим лучиком надежды!
Сарра быстро, жалобно, перепуганная жутко, подняла глаза на говорящую женщину, и тут же отвела, боясь, как бы не заметил это Вурвен. А то ведь точно загрызет! Хотя, ему б сейчас в бега пускаться без оглядки... Но подсказывать она не собиралась: названная за множество убийств, совершенных из чистой бравады, кара была справедливой. А кто "подельник" из них остальных, кто нет - разберутся.

Честно ответить на вопрос Лаи о том, как он себя чувствует, полукровка не мог. Во-первых, их разговор прекрасно слышала шагающая впереди злюка-монахиня, а во-вторых, ему попросту не хотелось выглядеть слабаком в глазах, только что поблагодарившей его за спасение, рыжеволосой. А потому, перестав держаться рукой за живот, Леандро тот час выпрямился и выдавил из себя более-менее бодрую улыбку.
- Всё хорошо. Не стоит волноваться. - и хотя тут Лео немного лукавил, эту боль действительно нельзя было сравнить с той болью, когда ему отрубали руку или крылья, так что, в принципе, переживать и правда не стоило. Поболит и перестанет, подумаешь.
- А насчёт спас... Мы же все старались. Так что это скорее наша общая заслуга. - попутно доставая из сумки катану Лэйта вместо неудобного меча Сильвары, уточнил он, решив, что приписывать себе все заслуги будет не правильно. В конце концов, ему просто повезло с этим заклинанием, а без магии от него толку было бы не много. К примеру, как сейчас, когда ему приходится справляться с костлявой нежитью с помощью чужого оружия, которое никак не хочет его слушаться...
Впрочем, с катаной дела всё же обстояли намного лучше, чем мечом, так как тут хотя бы лезвие было не кривое. И потому Леандро начал расправляться с мертвецами намного быстрее, чем прежде. Лая так же занималась уничтожением нежити, а вот светловолосая девушка покинула их компанию. Однако брюнет решил, что та направилась в город, чтобы предупредить жителей и не стал заострять на этом своё внимание. И Эскорце  тоже не счёл нужным об этом докладывать.
Полуангел вообще старался не привлекать больше её внимания, но тут как назло, она сама о нём вспомнила. Парень остановился, опустил руку с оружием и хмуро посмотрел на острие направленной в его сторону гильотины. Затем перевёл взгляд на саму Рене и убрав оружие, скрестил руки на груди.
- Вообще-то, я предупредил, чтобы вы берегли свои глаза, так как знал, что заклинание затронет всех, включая меня.  И так как никто, кроме тебя, не жалуется на этот кратковременный ослепляющий побочный эффект, то осмелюсь предположить, что ты просто злишься на меня, потому что я проигнорировал твой приказ о том, чтобы тебя не затронула моя магия. - решив наконец высказать воительнице всё, что он думает о ней и обо всей ситуации в целом, начал Леандро. - Но с чего ты вообще взяла, что я, Лая, или ещё кто-либо обязан тебя слушаться? Я тебе не раб и сам решаю, что мне делать и когда. И если я посчитаю, что заклинание необходимо повторить - я это сделаю. Если захочу уйти - уйду. И даже сейчас, я всё ещё нахожусь здесь, рядом с тобой, вовсе не из страха перед тобой или по твоей прихоти, а только потому, что хочу помочь тебе найти сестру, так как слышал, какое условие поставил тебе Тирий, чтобы ты могла вновь её увидеть! Но ты отвратительно себя ведешь, постоянно угрожаешь нам и унижаешь нас, возомнив себя неизвестно кем! И потому, наше сотрудничество становится откровенно невыносимым! - в процессе незаметно прикрывшись прозрачной сферой воздушного щита, Леандро даже позволил себе повысить голос на Эскорцу, отчитывая её, словно маленькую девочку. - Ты вредная, зацикленная, грубая и потому совершенно ненадёжная спутница! Нам предстоит долгий, опасный и полный трудностей путь, отправляясь в который, хотелось бы быть уверенным в том, что рядом находятся верные товарищи, которые не прирежут тебя беззащитного во сне или в каких-нибудь кустах, пока ты справляешь нужду, только потому, что считают тебя мерзким колдуном и еретиком. А так как ты уже открыто говоришь о каком- то там вынесенном лично тобой без суда и следствия приговоре, то... Счастливо оставаться! Удачи в поисках сестры и да уберегут тебя твои богини от бед и несчастий! - с этими вполне искренними пожеланиями, подобрав кружащего у себя под ногами Кассиэля, полукровка одарил Рене прощальным кивком головы и, развернувшись, пошагал прочь.(Ни на секунду, при этом, не убирая щит на тот случай, если женщина в маске решит зарубить его после всего услышанного).
- Лая, ты идёшь? В городе наверное уже знают о мертвецах, так что мы просто порубим ещё несколько встречных по дороге, а там уже и стража подоспеет. У них, кстати, наверное можно будет узнать, про это Министерство Душ, а там дальше по обстоятельствам решим, как действовать.

Сегодня Мистерии исполнилось 7 лет!

На стыке сна и яви есть удивительный момент, когда разум, кажется, уже и вырвался из сладких объятий Морфея, а вот органы чувств все еще отчаянно цепляются за самые яркие из нашептываемых им образов. Вот так и сейчас: спокойный голос Катсуро с трудом пробивается сквозь мокрое и гадкое хлюпанье, жалобный треск бумаги и звериный вой ветра. Спящий балансирует на грани между миром грез и миром реальным и должен сделать выбор - откликнуться ли на рациональный позыв распахнуть глаза или же покрепче прильнуть к могучей руке бога сновидений, повернуться на другой бок и засопеть особенно сладко…
Нира выбирает первый вариант, пусть тело и протестует: сон был слишком короток. По ощущениям не прошло не то что часа, но даже и получаса с того момента, как изможденная жрица уснула. Она приподнимает слегка взлохмаченную голову. Ошметки посетившего ее видения крутятся где-то в сознании, сопровождавшая их какофония глухо отдается в ушах, и она с раздражением все это отметает мысленным взмахом аккуратного веера. Этот сон - чушь, не про нее и не для нее, и она не может позволить себе обращать внимание на такую откровенную бессмыслицу. Не провидца ведь. Ее гораздо больше сейчас интересует вопрос присутствия Катсуро в одной постели с ней.
Чародейка слегка удивленными глазами изучает мужчину. Лихорадочно и машинально прокручивает в голове предшествовавшие сну события. Пила? Нет. Ее одурманили? И такого не было. Нет-нет, она определенно залезала в эту поразительно уютную постельку одна. Так он что, сам к ней присоединиться решил? Почему? Как давно? С чего решил, что ему дозволено? Что успел позволить себе? С опасным прищуром смотрит О’Берн в темные глаза мужчины, пытается найти в их безэмоциональной глади ответы на свои вопросы.
Находит и успокаивается.
По всем правилам стоило бы отчестить мужика за то, что без спросу забрался к ней под одеяло, но делать это, подняв голову с его же широченной и удобной груди, было бы несколько лицемерно. Нира позволяет себе улыбку. Пускает в нее игривую и задорную теплоту.
- А это не подождёт? Я совсем не отдохнула, - с сожалением молвит она. - Да и куда пора? Зачем?
С этими словами магичка скатывается с Катсуро со всей грациозностью переваливающегося на бок броненосца. Она вытягивается на свободной порции кровати, чувствуя, что вчерашняя усталость никуда из членов не делась. Поджимает недовольно губы. Встречается взглядом с пялящимся на них чернокожим мужиком. Непонимающие вскидывает бровь. Отворачивается, но вставать не спешит. Не хочет. Вспоминает опять дурацкий сон. Может, он что-то значил? Может, из него надо было что-то извлечь? Вот бы тогда наславшие его силы дали ей возможность его пересмотреть еще десять тысяч раз вопреки планам людей вокруг нее. Да что уж там, ради хорошего отдыха она согласилась бы и на порцию кошмаров.

Рагу из крокозяблика

Для приготовления сего изысканного блюда высокой кухни вам понадобится:
Одна тушка среднего крокозяблика, весом до 2 кг. Батат - 3 шт. Сельдерей - 2 шт. Репа молочной спелости - 1 шт. 5 плодов золотого яблока. 10 шт.мини-арбуза. Тархун, розовый базилик - по пучку. Бутылка белого игристого вина. Печень молодой газели, возрастом строго до двух лет. 4 уха северных оленей. Банка сушеных лапизронов, истолченых в мелкодисперсную пыль. 2 горсти красной, белой и черной смородины. Пучок мяты с правого берега Фрациии (ни в коем случае не с левого!). 100 тычинок и 56 ⅜ лепестков эдельвейсов со склонов горы Иллахдриэльтельсипы. Галапараские фиалки в количестве 40 штук, собранные губами девственниц при свете восходящего солнца в третий луный день. 1 литр молока голубых коз. Конопляное масло. 3 пластинки “ага-не-агара". Склянка коричневого сахара.
Хорошо вымойте тушку, разделив ее на порционные куски, обжарьте их на конопляном масле до золотистой ккорочки, стараясь не хихикать от запаха конопли. Очистите коренья, нарежьте их ломтиками и добавьте к крокозяблику. Самое время добавить печень и уши, нарезаные на тонкие полосы. Когда коренья станут мягкими, добавьте плоды золотого яблока, разрезанные на четыре части, и плоды мини-арбуза.Накройте крышкой и тушите примерно полчаса.
В отдельном котле смешайте лапизроны, смородину, пучок мяты, тычинки и лепестки эдельвесов, листья базилика и тархуна. Все хорошо перетрите с половиной склянки сахара. В смесь вылейте вино и прогрейте на медленном огне до загустения.
Отдельно займитесь пафре. Вскипятите в котелке молоко, добавьте в него фиалки, оставив часть для подачи, сахар и ага-не-агар. Помешивайте до загустения, а после взбейте венчиком до пышной пены. Продолжайте взбивать, переставив пафре на лед. Дайте смеси остыть.
Подавайте рагу, полив соусом, процеженным через сито, протерев мяту и эдельвейсы. Сверху аккуратно выложите пафре, посыпав все фиалками, мелко нарезанной зеленью базилика и тархуна.
Ешьте, наслаждаясь.

Привал оказался весьма кстати после целого дня похода. Пропыленные, пропотевшие солдаты, костерили на чем свет стоит начальство, почесывая грязные тела под поддоспешниками, не смея снять ни надоевшей кольчуги, ни даже расстегнуть кожаные куртки. Сотники, которые были и сами не прочь раздеться, строго поглядывали на воинов. Грязные лица людей были словно разлинованы полосами стекающего пота - летнее солнце нещадно палило над головой и вечер ситуации не спасал. Было все так же душно.
- Озеро! Впереди озеро! - орал во всю мощь своих легких рядовой, радуясь сам и радуя остальных.
Люди ринулись было к воде, но их осадил крик полкового повара:
- Стоять, бесово семя! Дайте набрать воды, пока вы не замутили ее своими грязными рожами!
- Эй, с поварешкой! Ты потише там! - один из сотников зло фыркнул в сторону толстого стряпухи.
- Будешь жрать похлебку с кусками грязи? - ехидно ответил толстяк, подводя к небольшому озерцу лошадей, впряженых в огромную бочку.
-Тише. Разорались, что вороны над трупьем. - к сорящимся подьехал высокий мужчина в черном пыльном плаще, который пересекали двойные ножны. Он был без доспеха. Лишь на руках - короткие митенки с металлическими вставками. -Там, в стороне, ручей, который вливается в озерцо. Наберешь воды на всех, Яков, и ужин сваришь.
- Лорд Деноро, а противник далеко? - сотник с надеждой взглянул на всадника.
-Далеко. Не менее чем в трех суточных переходах. Прикажи людям отдыхать. Пусть смоют пыль. От двух сотен тел разит так, что вокруг животные дохнут. - кивнул тот, поглаживая коня по холке.
- Да хранят Вас боги, лорд! Эй, шайка! Расчехляемся! Привал долгий! - сотник благоразумно умолчал о трех суточных переходах, которые ожидали отряды.
Люди встретили новость с громким смехом и одобрительными возгласами. С телеги фуража уже сваливали в кучу дрова для костра и вбивали в землю рогатины, чтоб повесить огромные медные котлы. Яков, поручив двум поварятам набирать воду, возился у продуктов.
- Эй, господин сотник, дай трех-четырех на помощь. Пусть корнеплодов начистят. - повар ткнул начальника в бок.
- А, бери хоть сотню! - умытый мужчина развалился на расстеленом плаще, довольно улыбаясь. - Пьетро, Ларри, Януш ииии.. Вальд, вы сегодня дежурные по кухне. Остальные, не расслабляемся! Чистим оружие и доспехи! Ишь, умостили булки на траву! Я вас еще и побегать заставлю!
На ругань сотника особого внимания не обращали. Знали когда он действительно зол, а когда покрикивает так, для острастки. В стороне от остальных спешился и Деноро. Он прошел к сложенным кострам, поджигая дрова, и уселся отдельно от войска, устанавливая для себя свой котелок. Маг никогда не ел из общего котла, предпочитая готовить сам. Сначала люди косились на него, поговаривая о заносчивости и брезгливости мужчины, а после привыкли к этой его странности. Повар разделывал животное похожее на огромного зайца. Здесь его называли кингру - "не пойми что" - примерно в два метра в высоту, мощные задние ноги и длинный хвост, на который опиралось при ходьбе и прыжках, маленькие круглые ушки венчали длинную морду с двумя выступающими резцами, передние лапы были значительно меньше и слабее задних - ими животное пользовалось лишь для сбора ягод и листьев. Вскоре от котелка Деноро поднялся ароматный дымок готового рагу с пряными травами. Маг наклонился над плошкой, наслаждаясь запахом и свалился в траву, оглушенный сильным ударом по затылку.
Очнулся он в огромной пещере, потолок которой терялся в необозримой высоте. Пещера освещалась легкими золотистыми облаками, что плыли где-то под ее сводом. Казалось, здесь царила вечная осень. Маг попытался было встать, но тот час же сильные ладони легли на его плечи, придавливая к земле.
- Это он? - скрипучий, явно женский голос, неприятно резанул слух.
Дрег поднял голову и увидел немного подаль от себя высокое кресло-трон с резной спинкой, обитое темно-красным бархатом. Когда-то богатая ткань местами потерлась и залоснилась от частого пользования, была залита чем-то. Кресло тоже было сильно потерто и исцарапано. На мягких подушках восседало самое старое и сморщенное существо, которое магу доводилось когда-то видеть. В богатых парчовых одеждах терялось сухое тело страшной, что древний упырь, старухи. Длинные седые космы торчали в разные стороны, напоминая паклю. Кто-то пытался собрать пряди в какое-то подобие прически и водрузил сверху сверкающую диадему с огромным алмазом над лбом женщины. Диадема сползла на бок и теперь барышня напоминала скорее седого мопса, чем грозную госпожу. Но это не мешало многочисленной свите, сидящей за длинным столом с множеством разных блюд на нем, смотреть на госпожу с немым обожанием и восхищением. Очевидно, маг попал на какой-то выездной советский раут на природе.
- Пусть он готовит зелье! - старуха ткнула костлявым пальцем с длинным кривым желтым ногтем в мага. - Мое величество желает вновь ощутить молодость и быть прекрасной!
В толпе зашептали, что госпожа и так прекрасна и молода, но она обвела всех ядовитым взглядом полным ненависти и толпа моментально смолкла. От бесмысленности ситуации и приказа Деноро не смог даже выдавить из себя ни слова в свою защиту либо возразить. Его вновь потащили куда-то, тыча в спину острыми наконечниками копий.
Отдельная пещерка освешалась светящимися шариками, дающими довольно яркий свет, и была уставлена сотнями флакончиков и склянок с непонятным содержимым. Здесь же лежала и огромная книга с записями эльфийской вязью.
- Вот место твоей новой работы, кашевар! Готовь хорошо. Здесь хватает ингридиентов для волшебной пищи. - один из охранников имел красный бант на кирасе, что, очевидно, показывало, что он старший здесь.
-Что я должен делать?! - наконец пришел в себя Деноро. - Кашеварить? Волшебная что? Пища?!
-Поменьше болтай, зельевар! Вот книга волшебных рецептов. Мы читать ее не умеем, а ты точно прочтешь!
- Прочту что?! -опешил Дрег.
-Рецепты, олух! - рявкнул охранник, пытаясь отвесить магу подзатыльник.
-А чтоб быть красивой ваша госпожа будет мазать суп на лицо?! - съязвил маг.
- Если так написано в волшебной книге, то и на все ее божественное тело! - страж кивнул и толкнул Дрега к большому котлу, стоящему на треноге. Рядом на столе стояли ящики с разными овощами и фруктами, мешки с крупами и мукой, лежали пучки свежих и сушеных трав, связки салата, корзины грибов и освежеванные тушки животных. Одно, имеющее восемь ног, привлекло внимание мужчины. Стража уселась при входе в пещеру, поглядывая на мага. Он, перебирал в пальцах листы салата, осматривая пещеру. Не слишком высоко над головой было отверстие через которое уходил дым и виднелось синее небо. Деноро прикинул, что сможет легко пролезть в него, лишь бы добраться. По прибитым полкам можно было и попытаться. Маг подошел к книге, листая страницы. Здесь, и правда, были записаны рецепты, но названия некоторых ингридиентов Дрег видел впервые. Взяв в руки ближайший пузырек, мужчина прочитал этикетку и усмехнулся. Из содержимого этих баночек можно было сделать хорошую взрывчатку. А пока он достал медную ступку и принялся толочь пряные травы. Охранники не сводили с мага внимательных глаз. Он пожал плечами, ткнув наугад в первый попавшийся рецепт. Это было рагу из крокозяблика под соусом из сушеных лапизронов с печенью молодой газели и ушами северного оленя, приправленное мятой с берегов Фрациии и эдельвейсами со склонов горы Иллахдриэльтельсипы. Венчало блюдо нежное пафре из галапараских фиалок с молоком голубых коз. Причем последнее озадачило мага сильнее всего. Что имелось в виду? Цвет шерсти животных либо их сексуальные предпочтения? Дрег неопределенно цыкнув, разделывая странное восьминогое существо, справедливо полагая, что как тварь назовешь, так она и поскачет. Значит, будем именовать сие крокозябликом. Печень газелей и уши оленей были здесь в избытке, нашлись и сушеные лапизроны в банке с соответствующей этикеткой. Закинув ингридиенты в котел, маг принялся кипятить на небольшой горелке голубое молоко, взбивая его с фиалками и странным ингридиентом под названием "ага-не-агар". Фиалки нашлись только диватмойские, но маг надеялся, что это вкус блюда не испортит. Охранники начали принюхиваться к стряпне, довольно облизываясь. Один из них попытался было сунуть палец в котел за что отгреб поварешкой по рукам и голове и уселся на свое место под дружный хохот товарищей. Пока пафре доходило на льду, маг быстро смешивал в ступке порошки из баночек. Наконец, когда все было готово, Дрег насыпал рагу в огромную миску, залив все соусом и водрузил сверху пафре, присыпав фиалками и мятой.
-Предупреди госпожу, что это нужно есть не менее часа, тщательно пережевывая по тридцать три раза каждую ложку блюда. И часть его наложить на лицо после трапезы, в этом же парить ноги и натирать грудь. Пусть натирают только высшие сановники. Иначе не поможет! - маг строго погрозил пальцем. Блюдо поспешно отнесли, остатки из котла выхлебали довольные охранники и перессорились из-за костей крокозяблика. Деноро высыпал в пустой котел содержимое ступки, плеснул туда стовосьмидесятилетнее бренди и поджег. Тот час же повалил густой дым, заволакивая пещеру и коридоры. Стражники, кашляя, орали что-то невразумительное и бегали в дымовой завесе. Швырнув пару файерболов в неясные тени, маг вскочил на ближайшую полку, которая жалобно скрипнула под его весом и угрожающе выгнулась, готовая переломиться пополам. Дрег заскакал по полками аки пресловутый крозяблик, уцепился пальцами за края дымотвода, ввинчиваясь в закопченое отверстие. Где-то внизу сыпались с полок флаконы, что-то взрывалось и шипело. Выбравшись наружу, он быстро осмотрелся, выискивая глазами дым походных костров и бросился бежать в сторону густого леса.
Утром он, весь измазанный сажей добрался до лагеря. На него глазели все солдаты, но никто не осмеливался расспросить о случившемся. Маг отмылся и отстирал одежду. Благо его вещи и оружие не тронули, забрав лишь котелок и сверток с травами.
А в далеком подземном мире госпожа Ядвига проливала горькие слезы, вспоминая самый лучший ужин в своей жизни. Поговаривали, что пафре вернуло властительнице сияние и молодость кожи, а припарки из рагу излечили от артрита. Более всего она оплакивала бесценную книгу рецептов, которая оказалась безнадежно испорченной после побега неблагодарного повара.

Это старая история, ныне уже почти позабытая, хотя, казалось бы, - почему? Ведь и те великие волнения Мистерии, что были после, и те, что были до, в мире помнят, почитают Историей. А эта? То ли сказка, то ли быль, да только знаете, на самом деле когда-то тут могли колдовать даже кони! И птицы, и кошки с собаками, если их как следует надрессировать, - не говоря уже о высших, умных существах: лисицах, оборотнях, пегасах.
Да. Всё было так, и не было меж магией животных и прочих созданий никакого отличия. Но однажды случилась беда.
Однажды, одна молодая, но очень талантливая ведьма, жившая за городом в избушке на болоте, так утомилась бороться с мышами, кусачими жучками, мокрицами и страшно надоедливыми комарами, которые это самое болото наводняли, что взяла со зла, да и покидала в один большой котел свои снадобья - все, какие только от этой напасти прежде ни понапридумала! Самые разные. Каждую баночку, каждую скляночку - до дна! Перемешала то, что получилось, на огне, и прокляла над варевом всякое дикое животное самоуправство, ей неугодное. А итог потом выпила, чтобы самой стать идолом своего же проклятия; и ушла спать.
Минул вечер. Минула ночь. Проснулась ведьма поутру после вчерашнего гневного припадка - глядь, а на теле ни одного укуса от жучков. Руки, ноги все осмотрела - всё чисто; сидит дивится. Потом прислушалась - и комаров не слышно. Обычно-то они от зари до зари где-нибудь мерзенько звенели: у стен, под потолком или около самого уха. А нынче - молчат. Расселись по углам, крылышки сложили, носики попрятали и ходят там на цыпочках, чтобы не топать.
Не устаёт ведьма удивляться.
Сунула она тогда ноги в туфли домашние, натянула юбку и кофту, и пошла в комнаты. Идет да думает: "Хах! Вот, как бы там еще мыши теперь еду мне готовили и лапками своими драили горшки, а не гадили на лавках как обычно". И тут вдруг видит: несется в комнаты ей наперерез из-под пола целая стайка мышей! Пищат, спешат - аж толкаются. Вбежали они в кухню, одни горшки похватали, другие печь кинулись топить, третьи - тесто месить. И косят на ту ведьму преданными глазками.
А ведьма стоит, рот разинула, хлопает ресницами; и вот только тут-то она начала понимать...
Да как обрадовалась! Уж чего иного, а такой мощи от в сердцах наговоренного, что уже захочет - не повторит, она не ожидала.
И стала с тех пор жизнь ведьмина в этой избушке, как у настоящей королевны - никаких забот. Еду отныне готовили ей мыши, убирались, птицы на полях хлопок воровали, мяли-пряли его барсуки, а еноты прибежали из далёких заморских земель по властному капризу и пятипалыми лапками ей шили теперь дивные наряды.
Но время шло. Платья копились, старые утехи надоели, безделье превратилось в тягучую, мучительную скуку. Одинокий "рай" на краю грязного болота ведьме опостылел. Ей стало тесно в бревенчатом домишке, захотелось во дворец. Ведь она - великая колдунья! Ведь полмира от кита до муравья готовы падать ниц от одного её "хочу"! Так, разве она не достойна за это хором с балкончиком на лобную площадь и с башенками, с коврами и стенами, обитыми бархатом? - А не этого соснового убожества.
Разве она не достойна за это восхищенния не только волков, но и людей?
Разве не достойна многолюдного двора, пиров, серенад, права миловать и судить?!
Ведьма все эти воспросы задавала себе, глядя на городскую стену вдали, не раз. И приходила к мысли: конечно, достойна. Просто глупые, жалкие, жадные люди этого не понимают, не бегут к ней до сих пор на поклоны разве только сдуру. Но ничего. Это не надолго. Потому что она скоро к ним придет сама, и доходчиво всё объяснит.
В город ведьма собиралась старательно.
Она так надеялась на триумф! Она выбрала самое красивое платье с глубоким квадратным вырезом и густыми воланами, подвела глаза и накрасила губы, высоко уложила волосы на макушку. Она позвала самого статного коня из округи, приказала сорокам притащить ей золотых цепей да каменьев на узду и седло. И вот - прибыла.
...Через главные ворота в город, подбоченясь, в то утро въехала юная дева, ярко размалёванная и полураздетая, как последняя местная проститутка, с надмеными манерами, вызывающими речами, и на клеймённом ворованном жеребце. По середине главной улицы, никому не уступая дорогу, она направилась прямиком на центральную площадь, где под ободряющий хохот и рев возбужденной толпы громко потребовала у князя немедленно уступить ей, великой чародейке и новой владычице мира, свой трон. Но князь её горячими призывами почему-то не проникся. Зато он сразу узнал своего любимого, потерянного коня. Ведьму схватили. Её обвинили в краже и распутстве, на той же площади раздели, отсыпали сорок восемь плетей, а после выкинули из города прочь - обратно за ворота.
Но даже стоя в пыли на обочине ведьма не унывала, сурово отряхнулась. Она погрозила напоследок этому городу кулаком, гордо фыркнула, и потопала в соседнюю столицу.
Увы, там с "великой чародейкой" обошлись еще того похлеще.
И в третьем городе - не лучше.
Всего запала хватило на четыре. Но а вместо пятого она поплелась домой, обратно в избу на родное болото. Шелковые туфли зачерпывали слякоть, пышные рукава рвались о кустарник, по щекам у ведьмы катились горькие слезы пережитого унижения. А сердце - до краев наполнялось жгучей, чёрной жаждой мести.
Она больше не хотела править людьми. Теперь - она страстно желала их уничтожить.
И тогда эта ведьма объявила людям войну - им, и всем, кто такой же. Всем, кто на них похож. Всему миру!
Она приказала животным отныне и впредь стать кровными, непримиримыми врагами всему человеческому. До конца времен, даже если она умрет и погаснет солнце - нападать на дома, уничтожать имущество. Убивать. Топтать коню пахаря, псу кидаться хозяину в шею, кошке - выцарапывать детские глаза.
Вот тут-то города о ней припомнили. И те, в каких она была, и те, до которых одни сплетни докатились - да толку уже? Ведьму искали, но нашли только разломанную избу. А хозяйка пропала, и никто ее больше не видел. Говорили, сбежала, иные говорили - будто попала в трясину и под болотом померла. От версий легче не становилось.
Мир захлестнула страшная война.
Люди сбивались в кучи, войска пытались нести дозоры, маги искали хоть какой-нибудь способ это безумие остановить: заклинанием, щитом ли или ядом. Пробовали всё подряд. А потом кто-то заметил, нечаянно лишив в эксперименте животное совсем магического дара, что на неспособных колдовать приказ не действует. Спасение? Но одно дело единичная случайность, и совсем другое - тысячи, миллионы, миллиарды звериных душ! Да не только живущих, а и тех, что у них родятся. Однако, главное - сам метод избавиться от ведьминого принуждения был наконец-то найден, и не так уж много времени прошло, как его сумели использовать.
Отчаявшись в иных путях, маги создали болезнь.
Не с первого, конечно, раза у них все получилось, как хотели - первая попытка превратилась в лихорадку магического толка, от которой иномирцы в Мистерии страдают по сей день. Но уже вторая - вполне.
Поэтому животные тут больше и не могут колдовать. Даже если дома они это умели, но попадая в новый мир с первым же глотком воздуха, с первым же к нему прикосновением - заболевают с тех пор без исключения все. И теряют способность.

1. Имя: На ваше усмотрение, классически благородно-средневековое (не эльфийское, ага), пользуется только именем, без всей родовой шелухи. Например: Роланд, Вальтер, Хьюго, Вальдинг, Грегори.

2. Раса: человек (или измененный человек, но без значительных "повреждений").

3. Характер: Представьте себе аристократа средневековья. Не "рыцаря" из баллад, а реального рыцаря с нотками фентези. Он груб, жесток и жесток, уважение к женщинам, тем, кто ниже по положению - практически на нуле. Психологически не гибок, к саморефлексии не склонен, подвержен порокам пьянства и сквернословия. Циничен. Не образован, хотя грамоте обучен, мыслить способен глубоко, но брезгует этим занятием. Не очень-то приятный портрет, не правда ли?
Зато наш герой храбр, верен долгу, превосходный лидер, обладатель сильной воли, стоик. Он воин до мозга костей, закаленный боец, видавший не только сечу, но и кошмары нежити, и не ослабевший от того психикой. Суровый и справедливый, ему не свойственна пустая болтовня. Грубость не делает его хамом; он оценивает знакомцев не по словам, а по делам.
Его обажают наемники, боятся шлюхи, не понимают рафинированные "аристократы". На него можно положиться в походе, он обучен ратному, фортификационному делу, он неплохой стратег и неплохо разбирается в людях. Закон соблюдает, но если видит несправедливость, касающуюся его самого, или тех, кто почему-то привлек его внимание - постарается сам стать стать законом, чтоб исправить ситуацию.

4. История: Ему еще нет тридцати. Крепкий мужик в полном пехотном доспехе и с двуручным цепом наперевес. Хмурое лицо. Сероглазый и черноволосый, холой не избалованный, но бреется чисто, а волосы не стрижет короче лопаток.

Ненаследующий сын какого-то знатного семейства, он присягнул на верность богу тирании и отправился добывать себе славу и богатство. Все, что ему принадлежало - оружие, доспехи, да худой кошелек. Он прибыл в большой портовый город, где поселился в таверне, известной тем, что там обретались всяческие наемники и авантюристы. Никто не обвинил бы его, что он стал подло наемничать за монету. Он брался только за ту работу, какая выглядела выглядела достойно. Ходил на дракона. Перебивал нечисть, рубил монстров, угрожавших окрестностям.
Тогда-то он свел шапочное знакомство с эладринкой и парой эльфов -  они, вроде как, отрядом были. Эльфы были неплохими бойцами, причем один из них - еще и хорошим лекарем, а девчонка была вежлива, тиха и приветлива, правильно-почтительна, под ногами не путалась, хотя зачем-то таскалась в некоторые из тех походов, где изредка даже бывала полезна. Еще и соседкой оказалась - жила в соседней комнате в таверне. Постепенно, он уяснил, что таланты феи хоть и незаметные, но весьма толковые. В общем, завязались отношения ровные, но не теплые.
Потом на город напали полчища нежити. Кто-то успел бежать, другие оказались заперты между морем и ордой. Наш рыцарь погиб, отбивая одну из волн оживших трупов. Яркая душа паладина привлекла внимание бога тайн, магии и нежити, и тот дал воину новую жизнь, жизнь паладина смерти, полководца нежити. Впрочем, новая присяга не лишила личности самого воина - он остался собой, только теперь и познавшим обратную сторону жизни. Лучшим образом это на его характере не сказалось, но безусловной кровожадности неупокоенного в нем не было. Он В этом состоянии он снова случайно повстречал фею, и был удивлен тем, что ее поведение не изменилось, даже когда она поняла, что с ним случилось и как это произошло: он даже снова счел, что у девушки протекла крыша теремка.
Потом его снова убили - раскроили череп в сече.
И вновь душу воина отметили боги. Бог сражений отобрал у некроманта эту яркую искру. Мир, откуда они были родом, погиб, но другой план принял обновленного паладина, живым и помнящим. В этом новом мире многие начинали заново. Теперь, по заветам нового покровителя, паладин искал воинской славы. Он поступил на службу в известную и очень большую наемничью гильдию, где буквально за пару лет продвинулся в офицерский состав. Ему доверяли настолько, что когда гильдия решила закрепиться в новой далекой колонии, его назначили командиром этого ответвления - первый погиб. К тому моменту, как он прибыл на новый континент, там уже во всю отстраивали город. Лагерь гильдии - укрепленное деревянное городище, с небольшим личным составом и ежедневно прибывающими рекрутами. И, сюрприз в мелком офицерском звании - давняя знакомка. Устроилась марать бумагу в гильдейской канцелярии.
Девушка стала вхожей к командиру без доклада. Ей можно было доверить все то, что не любил делать сам он сам - интриговать с представителями других гильдий, всяческий учет, написание вежливых писем всяким сиятельным задницам... Сам же он занимался муштрой новобранцев, развед-походами в окрестные леса, охотой на чудищ, в изобилии в этих лесах водившихся, часто добродушно позволяя подчиненной, если иных дел не было, увязаться следом. Можно сказать, что рыцарь, хорошо к ней относился и считал ее другом.
А потом ушастая призналась ему, что служит в императорской разведке. Призналась, что это вынуждено - ее завербовали под страхом смерти. Что до появления тут нового командира - ей было все равно, что от нее требуют отчетов, а она не желает больше служить короне, потому что преданность ему лично для нее значит гораздо больше. Это был удар для командира. Съездив предательнице по лицу, он велел ей убираться с глаз долой, взяв себе время на то, чтоб поразмышлять о том, что делать с этой ситуацией. Он отлично понимал, что деваться ей некуда, с запада - море, с остальных сторон - опасные для жизни чащобы. Но, внезапно, эладринка действительно куда-то пропала.
Немного затянувшийся момент расследования, куда она делась и запоздалой погони я и предлагаю сделать переходным в Мистерию.

5. Что могу обещать: Игру. Интересную, я надеюсь. Легкое внедрение в любой сюжет, связанный с Исиль. Динамичную внутрипартийную социалку. Помощь с легендой, анкетой.
Сразу прибавлю: я рассчитываю найти игрока, готового играть со мной в тандеме, так что, я буду рада соигроку, любящему ролеплей. Не обязательно простыни текста, но вот обоснуй и грамотность я от вас получить очень надеюсь. Еще очень надеюсь, что вы - поклонник классической фентези и не будете злоупотреблять аниме-аватарами. Но это опционально.